ПРАВОСЛАВНАЯ ПЕДАГОГИКА

КАК ИЗБЕЖАТЬ ОШИБОК В РЕЛИГИОЗНОМ ВОСПИТАНИИ ДЕТЕЙ?

Особенности детской религиозности и недочеты нашего воспитания

Окончание. См. № 21–23, 2001 г.

* * *

Детей не столько нужно учить молиться, как молиться вместе с ними, атмосфера молитвы сильнее всего действует на их душу. При этом совершенно непедагогично и религиозно неправильно воспитывать в детях молитвенный утилитаризм. Неверно вмешивать Бога в будничную жизнь, во все ее мелочи. Непедагогично мелкое использование идеи Божества, Его всеведения, справедливости. Для ребенка важно не заучить слова молитвы, но вести его так, чтобы он чувствовал себя стоящим на молитве пред Богом. Католики совершенно неправильно заставляют детей молиться за грехи всего мира. Чуткие детские души не могут обременяться грехами чуждого им мира.
Для детей слова молитвы не имеют такого значения, как для взрослых. Важны не слова молитвы, но стояние пред Господом, и наиболее важна поэтому соответственная установка души.

* * *

Очень большое педагогическое значение имеют иконы. Икона есть воплощение Бога в видимой для нас и доступной форме. Детям чужда идолопоклонническая психология. Если у взрослых по отношению к иконам есть иногда, пожалуй, легкий рецидив язычества, то у детей этого совершенно нет. Икона в сознании ребенка может быть неправильно понята, но его внутренняя психологическая установка совершенно свободна от идолопоклонства.
Религия для детей не есть система идей, хотя надо сказать, что дети не неспособны воспринимать догматику, — религия для детей есть система образов. Даже великая тайна христианства — Святая Троица — совершенно приемлема для детей как факт и принимается образно, как и все остальное. Картина Страшного Суда, виденная Гоголем (когда ему было четыре года), навсегда осталась в его душе. Душа ребенка быстро отзывается на живой образ Спасителя, и такое восприятие образа Христа легко внедряется в душу. Отсюда понятно значение икон: это тот же образ Христа в видимой форме. Иконы вызывают у детей особое почитание. Собственные иконки у детей имеют для них громадное значение. Правда, здесь нам могут указать на то, что у ребенка развивается чувство собственности, безотносительно к религиозному содержанию: однако иметь свою иконку для ребенка крайне важно. Образ Христа связан со всем душевным миром ребенка — равно как и с внешним его бытом.
И у взрослых людей в их религиозной жизни образам принадлежит главное место, у детей же эта сторона выражается ярче и сильнее. Та религия действует более воспитательно, которая обладает большим количеством образов; религия без почитания икон действует слабее, чем религия, связанная с почитанием икон.

* * *

Эстетическое воспитание должно иметь в виду две цели: низшую, служащую задачам развлечения и игры, и высшую, служащую питанию души через приобщение души к красоте. Однако эстетическое вдохновение, преображающая сила прекрасного образа должны быть закреплены трудом души, вне этого эстетическое вдохновение может служить расслаблению души и росту безответственности и особого (эстетически окрашенного) легкомыслия.
Вся двусмысленность эстетического вдохновения в душе в том и заключается, что оно по существу проходит мимо внутренней драмы в человеке, утешается и насыщается чисто периферическим переживанием целостности и свободы. Эстетические движения могут быть проводниками подлинного преображения человека, но сами по себе они не знают критерия того, подлинно или лишь психологично то состояние, которое они вызывают. Огромная динамическая сила, присущая эстетической жизни, может оказаться слепой и даже губительной; чтобы освободиться от этой двусмысленности, они должны изнутри освещаться обращенностью души к Абсолюту.

* * *

Дети понимают свободу лучше, чем взрослые, и дети не имеют перед собою маленьких задач — все предпринимаемое ими для них большое, и так они все переживают. Практически часто родители бывают правы, ограничивая свободу ребенка надзором или препятствием, но не следует преувеличивать – эти шаги только тогда приобретают свою педагогическую ценность, когда они действительно воспитывают к свободе.
Для нас единственно глубокое разрешение этого вопроса дано в словах Иисуса Христа: Познайте истину, и истина сделает вас свободными. Поэтому система воспитания к свободе есть система приобщения к истине – последняя для нас заложена в Церкви, и поэтому познание истины для нас заключается в приобщении к Церкви.
Православие среди других исповеданий в наибольшей мере сохранило благовестие свободы в Церкви и через Церковь, тогда как протестантство уклонилось в сторону в понимании свободы как индивидуализма. Если свобода дается людям как небесный дар, то овладеть ею можно только в Церкви, при постоянном общении с Богом. В христианстве подлинным субъектом свободы является не отдельный человек, но только Церковь как целостный организм. Мы только тогда свободны по-христиански, когда прислушиваемся к Церкви и живем в ней.

Литература

При составлении использованы следующие работы прот. В. Зеньковского:

"Педагогика", 1933;

"Психология детства", 1922;

"Проблемы воспитания в свете христианской антропологии", 1934;

"Социальное воспитание, его задачи и пути", 1918;

Статья "Принцип индивидуальности в педагогике и психологии", 1911;

Статья "Проблемы религиозной педагогики".

О ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ В. ЗЕНЬКОВСКОГО

В. Зеньковский — кропотливый исследователь индивидуальных душевных качеств и свойств. Им создано особое учение о духовной жизни в детстве, положено начало изучению возрастной динамики религиозного чувства и различий в типах религиозности у детей.
Духовная жизнь детства для Зеньковского — несомненно своеобразна. Она не есть недоразвитая религиозность взрослых, но представляет особое, самобытное явление, которому надлежит раскрыться в ребенке и в полной мере быть пережитым им. Полагая причиной многих педагогических затруднений, с одной стороны, ненормальности современной жизни, а с другой – мелочную родительскую опеку, он даже говорит: "Основная задача нашего времени — дать возможность всем детям пережить нормально свое детство".
Мастерство педагогики в том, чтобы наиболее полно и точно угадать в характерных чертах ребенка не только данность (действующую основу его бытия в мире), но и его заданность, то есть индивидуальное задание наперед, личную призванность, нуждающуюся в, по возможности, более полном раскрытии. Воспитывать таким образом есть не просто правильнее всего, но еще и наиболее легко, ибо ребенок уже от младенчества обладает несомненным индивидуальным своеобразием, воспринимая все лично, и вне личного склада слабо восприимчив к педагогическому воздействию. Если же необходимое педагогическое участие будет проявлено, удастся с большим успехом привести человека к вхождению "в лад с собой" — в соответствие с его изначальным призванием.
Воспитание, как полагает Зеньковский, есть процесс обоюдный, а не односторонний. Дети, конечно, не имеют еще должного опыта и знаний и именно поэтому ищут руководства взрослых. Тем не менее взрослые не должны своим опытом и авторитетом подменять у ребенка его собственный поиск, но как бы ассистировать, постоянно идти рядом.

Важны не столько готовые рецепты или специально предназначенные для воспитательных целей приемы, сколько сама атмосфера религиозности и духовной свободы в семье, проникаясь которой ребенок отыскивает формы, конкретно характерные для себя самого. (Не молиться в виду у ребенка и не наблюдать за его молитвой, но молиться вместе с ребенком, его молитвой, по возможности в простоте его чувства.) Лишь таким путем в человеке может установиться подлинная и фундаментальная религиозность, которая всегда глубоко лична и только во внешних своих проявлениях прибегает к общепринятым формам поведения и выражения чувств.
В системе взглядов Зеньковского "самоопределение человека в его мотивах, в его ценностных ориентирах происходит на такой глубине, которая недоступна актам сознания". Именно это позволяет понять тот факт, что "сердцу не прикажешь" и что с помощью сознания человеку не удается произвольно управлять своей духовной жизнью. В таком различении писатель иногда доходит до прямого противопоставления всего внешнего внутреннему, которое, быть может, кажется некоторым чересчур категоричным и резким, а иногда даже служит основанием для упреков в адрес автора в неком "педагогическом анархизме", проповеди им какой-то стихийности в процессе воспитания. Действительно, определенные различия с традиционным подходом у Зеньковского имеются: куда привычней для православных воспитывать через внешнее — благочестиво устроенный повседневный уклад и порядок церковной жизни. Однако же нельзя отрицать и того, что условия времени, в которые жил и работал автор, несли в себе глубочайший кризис традиции и крушение привычного уклада жизни, а потому требовались принципиально иные решения.
К тому же, если рассматривать все наследие автора целиком, нельзя не заметить его глубокой приверженности идеалу церковности как одному из главных принципов воспитания. Так, Зеньковский уделяет большое внимание пользе чтения житий святых, старческому руководству и духовничеству, участию детей в таинствах и т. п. вопросам. Наконец, сам он решился принять священный сан уже в достаточно поздние годы, очень трепетно и благоговейно относясь к своему иерейскому служению и считая благодать православного пастырства необходимой для более тесной связи с воспитанниками. (В.Зеньковский – основатель и руководитель Русского студенческого христианского движения, а после войны – его духовник. РСХД часто упрекали в либерализме, особенно при экуменических контактах. Однако в своих сочинениях отец Василий Зеньковский выступает как твердый защитник православного подхода к воспитанию, неизменно подчеркивая, что Православие наиболее последовательно придерживается Евангельского и святоотеческого Откровения о человеке, тогда как в воспитательных подходах католиков и протестантов наблюдаются серьезные уклонения.)

Религиозный идеал для Зеньковского — это "внутренняя свобода, соединенная с добром", и это определение, хотя и выраженное современной лексикой, точно передает существо дела, ибо идеалом всей православной духовности служит "филокалия", добротолюбие — свойство души, сочетающее в себе одновременно любовь (внутренний акт целостного и свободного произволения) с выбором добра в качестве объекта этой любви.
Немало сказано им и о воспитующем влиянии культуры. В своих работах В. Зеньковский разворачивает концепцию "островков православной культуры" как единственного способа ее поддержания и передачи от поколения к поколению в наступившие секуляризованные времена. Каждому сообществу церковных людей, считает автор, необходимо внутри себя копить силы и опыт для воспитания в своем кругу всесторонне — и духовно, и интеллектуально, и социально — развитой и подготовленной к жизни молодежи. Одним из главных таких "островков" надлежит быть православной семье, в которой люди связаны между собой всей совокупностью отношений и потому с большим успехом могут совместно противостоять духу века сего.
При этом понятие "культура" не несет для Зеньковского преимущественной эстетической или интеллектуальной окраски. Она воспринимается через весь строй жизни человека, полноту раскрытия его способностей, решимость нести жизненный крест, быть призванным к духовным и общественным задачам. Здесь Зеньковский даже решается выступить с открытой оппозицией Достоевскому: "не красота спасет мир, но красоту нужно спасать" — тем самым как бы вынося свое краткое резюме и критически переосмысливая наследие русской классической культуры, над которой определенно витал дух гуманистического, "просвещенческого" оптимизма.
Педагогика Зеньковского охватывает все возрастные периоды, но наиболее ценна и вдохновенна она прежде всего своей направленностью на "позднее детство", когда уже в полной мере созревает стремление личности к свободному поиску и творческим пробам. Особую роль здесь приобретают трезвая родительская любовь и стремление "работать" все эти годы, уповая не столько на быстрый, прямой воспитательный результат, сколько создавая задел на будущее, когда молодой человек минует мятежную пору и вступит на поле "всамделишних" взрослых задач. И здесь различение Зеньковским религиозности внутренней и внешней составляет великое его достижение.
Юность, считает он, не склонна искать внешних приличий и идти общим путем. Редкие дети в этот период способны удержаться в рамках "классического канона" церковности. Но это не означает необратимого отхода от веры. Сила веры, только еще мало осознанная самим юношей и прикрытая другими романтическими именами, кипит глубоко внутри, время от времени прорываясь наружу то первой влюбленностью, то порывами к творчеству и приключениям, то в искании "большой дружбы" и жажде героических поступков. Зеньковский называет это стадией "блудного сына".
Родителям необходимо на это время отодвинуть в сторону формальные правила и понять молодую душу в разнообразии и широте этих ее движений. Вся воспитательная драма современности состоит в неуклонном "приземлении" высоты юношеского полета до удовлетворения страстных влечений и примитивного подражательства эталонам "масскульта", а не в том, что обычно пугает нас, взрослых, — романтических мечтах и наивных устремлениях. Нужно стать добрым советчиком, а не строгим соглядатаем юности, предупреждая ее от особо рискованных авантюр, неустанно молясь и терпеливо ожидая того часа, когда практический опыт отрезвит молодого мечтателя.
Творчество В. Зеньковского значимо не только в научном и философском аспектах, но и по эмоциональному своему настрою. Автор многократно, как бы рефреном, повторяет во всех работах: любовь, любовь и одна лишь любовь, понятая конечно же в должном своем — христианском, а не современном, "демократическом" качестве, — может быть единственно верным путеводителем воспитания.

Составлено по работам протоиерея
В. Зеньковского
Составитель Андрей Рогозянский